27.11.2017
Мы были в Киото в начале октября, и нам там очень понравилось. Но, начитавшись всего, о чем я рассказала выше, мы решили поехать туда ещё раз, в конце ноября, чтоб насладиться сезоном момидзи.
И что я про это могу сказать? Насладились. Клёны были красивые, очень. Иногда даже чересчур. И мы вернулись живые. Правда, наше возвращение было больше похоже на отступление. А если честнее, на бегство. Мы бежали, и оглядывались — вдруг кто-то за нами побежит? Вдруг в Нагое тоже клёны есть, и информация об этом просочилась в Киото? Обошлось, не просочилась, они все там остались, любители красоты. Им рано было убегать, они ещё не всё посмотрели. У них, видно, сил больше. Или энтузиазма? Наверное, закалки. Мы ведь тоже природу любим.
Когда читаешь про «фронт движения сакуры» и про массовое увлечение японцев «момидзи гари», кажется, что в этом есть лёгкое преувеличение. Ну, зацвела сакура, ну вышел народ на массовое гуляние-любование — красиво же, почему бы не выйти? У нас в Пущино тоже на Новый Год все на площадь выходят под ёлочкой погулять. Но то, что мы увидели в Киото в пик сезона момидзи — это не наше новогоднее гуляние под ёлочкой. Это Бессмертный Полк! Хотя нет, идти в Бессмертном полку было очень даже комфортно — никто там тебя не нёс, ты сам шёл, добровольно, куда хотел — вперёд!
Это было именно то, чего я боялась, читая про огромный вокзал Токио, ставящий рекорды Гиннеса по числу перевозимых пассажиров. И про тысячи пешеходов в Сибуе, идущих одновременно в разных направлениях. И про маленькую автостанцию в Такаяме, откуда люди стремятся попасть в Сиракава-го, и очереди закручиваются в кольца, автобусы опаздывают на 4 часа, ломаются, и бросают тебя одного в ночи на далёкой заснеженной станции.
Но в Токио оказалось спокойно и приятно, в Такаяме пустынно и уютно, а в Сиракава — посекундно чётко. Наверное, поэтому мы ехали в Киото, ничего не боясь. С радостью и со спокойной душой — мы ведь там были, это наш уже почти родной город. Мы знаем, где там попить кофе, и где съесть пиццу, у нас есть шикарная и любимая карта автобусов, нам даже план путешествия составлять не надо, потому что мы знаем, куда мы хотим пойти, и как туда доехать. А то, что народу будет много — ну конечно, пик сезона ведь. В прошлый раз народу тоже было не мало, и нас это совсем не напрягало — японцы ведь такие вежливые. Сфотографируют деревце, отойдут, и жестом тебя пригласят — «кудасай, пожалуйста!».
Но оказалось, что всё не так. Оказалось, что слова «фронт движения момидзи» не просто так придумали. Оказалось, что весь этот вокзал Токио, со всеми своими мировыми рекордами, рванул на этих выходных с нами в Киото. Да ещё всех оставшихся людей с остальных районов прихватил — айда с нами, клёны смотреть! Надо было в Токио ехать, там, наверное, никого не осталось.
Первый звоночек был от гостиницы. Я забронировала номер за два месяца, не в гостинице, а частном гост-хаусе. Он был без возможности отмены бронирования, он был в 1.5 раза дороже того чудесного номера, в котором мы жили в первый раз, и хозяйка вытрясла с нас душу ещё до нашего приезда. Требуя, чтоб мы определились посекундно со своими планами, рассчитали, где и сколько будем плутать в поисках отеля, и позвонили ей с телефона, которого у нас нет, ровно за 20 минут до своего счастливого прибытия. Это был частный отельчик всего из четырёх комнат, в стиле советского деревенского домика, обустроенного приезжим японцем. В результате оказалось, что это интересный и довольно полезный опыт. Во-первых, общения с хозяевами — они учились в университете в США, поэтому великолепно знали английский. Во-вторых, понимания того, что нам нужно от отеля в первую очередь. Оказалось, что это свобода, спокойствие и чувство уединения. А вовсе не комфорт — интересная мысль. Не очевидная, когда раз за разом в обычных отелях всё это есть. Было интересно увидеть этот немного другой мир, пообщаться с другими людьми, пусть и безо всяких тёплых чувств. Но тогда я про эти интересные моменты не знала. Я смотрела на этот отель, и думала: «Ну как же так, почему я это сделала? Видно, совсем неопытная была, не соображала!» Я смутно помнила, что два месяца назад он показался мне самым дешёвым и хорошим, но сейчас в это трудно было поверить. Чтоб хоть как-то утешиться, мы заглянули в Букинг-ком, и обнаружили, что в Киото заняты 99% отелей. А один оставшийся процент имеет такую цену, что кажется, что остались одни дворцы падишаха, да и то только загородные. Мы посмотрели на это, удивились. Ничего себе, подумали. Но утешились — может, я не так плохо отель выбрала, может, на эти даты и не было ничего лучше?
Потом нас внесли и вынесли из храма Гинкаку-дзи. Потом из нашего любимого Кинкаку-дзи… Ну ладно, подумали мы — в Рёан-дзи отдохнём, он у них не так популярен, в прошлый раз там никого не было. Когда нас внесли и вынесли из Рёан-дзи, мы почуяли, что с нами что-то не ладно. Наверное, мы избаловались — подумали мы, привыкли к красоте. Почему-то меньше удовольствия получаем, чем в прошлый раз. Нет уже того восторга и задора, о молодость, о наивная непосредственность и распахнутые глаза — куда вы ушли?
Ну ничего, поели пиццу в своей любимой кафешке, попили кофе, поехали домой, отдохнули немножко. А вечером поехали в храм Эйкан-до. О, это так интересно! Это храм, в котором высажены три тысячи клёнов! И хорош он тем, что, во-первых, его не было в моих маршрутах, а значит, я его не нашла в Интернете, а значит, он — ура! — не так популярен! Мы узнали о нём от нашей хозяйки. А во-вторых, он работает вечером, а это большая ценность! По вечерам у нас в Нагое пустынно и одиноко, один только квартал Красных Фонарей работает, а нам туда не надо. А в Эйкан-до вечером включается подсветка этих трёх тысяч клёнов! И значит, там можно спокойно погулять!
Спокойно — это сильно сказано. Мы сели в битком набитый автобус, и что-то не поняли — а как это, разве бывает такая давка в автобусах, в 7 вечера, в субботу? Потом пришли в храм, увидели очередь на вход, встали в неё… И дальше от нас уже ничего не зависело. Потому что ни выйти, ни повернуть уже было нельзя. По Серёжкиной профессиональной оценке в этой очереди было порядка 3 000 человек. Очередь, как всегда, была потрясающе организованная, вежливая, человек-за-человеком, никто никого не давит, не ругает, громко не разговаривает. Все так ровненько стоят бесконечной змейкой, и змейка завивается себе туда-сюда многократно на протяжении метров 500 — накручивает километраж. Очередь не стоит, а движется потихонечку, кассы работают потрясающе, мы вообще не поняли, как они такую очередь с такой скоростью обслуживали?
Мы в этой змейке совсем не страдали — мы изумлялись, как такое возможно? Казалось, что мы попали в какой-то странный мир, и затаив дыхание, принимали участие в каком-то странном и потому интересном действе. Чтоб не сказать — безумстве. Мы стояли за мамой с маленьким мальчиком. Ему было годика 3, он был очень симпатичный, как все японские дети, и он мне сразу улыбнулся — редкость для такого возраста. Так мы и шли за ними по змейке около часа. У меня были леденцы ананасовые, я ему дала две штучки. Не ему, а маме, конечно, а она ему. Он радостно взял, снова широко мне улыбнулся. Мама сказала: «Скажи спасибо!» — он сказал, я забыла, как ответить по-английски, не додумалась ответить по-русски — просто улыбнулась, и кивнула. Он медленно развернул леденец, положил его в рот, и вдруг — ах! — озарился весь! — как вкусно-то!!! — и резко повернулся ко мне с таким восхищенным взглядом! Это было так неожиданно, и интересно, такая потрясающе-детская реакция! Он ведь и говорить-то почти не умел, там всё было только взглядом, и именно мне: «Ой! Тётя! Вкусно-то как!!!» И тут же кулачок поднял со второй конфеткой — то он её просто так держал, а тут, попробовав конфетку, вдруг осознал её ценность — «Ура! У меня ещё вторая есть, вот она! Это повторится!» Не избалован, видно, сладостями. А может, вообще первый раз такое попробовал. У них ведь в Японии сладости очень странные, не вкусные, не сладкие. А это был леденец из их магазина, но европейский, обычный, наш.
Так мы с ним до билетных касс и дошли. И всё надеялись, что сейчас зайдём в храм, а там полегче будет — территория-то большая. Если нас 3 тысячи, и клёнов 3 тысячи, то на каждого человека по клёну — это очень даже ничего. Внутри, и правда, стало полегче. Там змейки не было, там толпа всего в один ряд пошла. Серёжка сказал, что я мизантроп — людей не люблю. Что ворчу, как Карен, когда он на берегу океана, метрах в ста от нас, людей видел. Говорил, что понабежали тут всякие, наслаждаться мешают просторами родной природы. Тут вот мне люди так же мешали. Особенно фотографировать. То ли Серёжка в расчетах ошибся, то ли нам не все клёны выдали. Но когда на один клён сто человек, то даже если эта сотня очень вежливая, это уже не имеет значения.
Клёны, и правда, были очень красивые. Разных сортов, разных цветов… Мне захотелось сюда ещё раз днём придти — днём-то, без подсветки, людей, наверное, поменьше будет? Серёжка сказал, что да, конечно, будет меньше — раза в два наверняка. Сейчас 3 тысячи, а днём всего полторы.
Там на входе, табличка была с кучей перечёркнутых картинок — что нельзя делать в парке. Не есть, не пить, не сорить, не снимать на видеокамеру. Что-то про селфи ещё — мы не поняли. Может, не больше одного селфи на человека, чтоб людей не задерживать? И загадочная картинка — перечеркнута то ли муха, то ли оса. Мы ломали голову, что это? Не приносить с собой насекомых? Не обижать насекомых, не давить их? Нас это мучило, и на обратной дороге мы подошли поближе, чтоб эту муху рассмотреть. Оказалось — не запускать дронов! Вот до чего техника дошла! Не снимать с видеокамер, и с дронов тоже не снимать! Понятно, в следующий раз пойдём без дрона.
Ну, а на следующий день мы поехали в Арашияму. Чтоб посмотреть храм Тенрю-дзи, до которого в прошлый раз не дошли. Но сначала решили заглянуть в национальный музей Киото. Он был рядом с нашим отелем, и каждый раз, подходя к дому, мы наблюдали там огромнейшую очередь. До Эйкан-до ей, конечно, далеко, но всё равно она была очень впечатляющей. И, видно, какая-то бацилла нас всё-таки заразила, потому что нам стало интересно — а что там такое, почему люди так туда рвутся? Мы подумали — люди с другого конца города приезжают сюда, чтоб в 8 утра встать в эту очередь, а мы тут в двух шагах — и не зайдем? Знаем мы эти японские очереди — они только с виду страшные, не боимся мы их! Тем более, утром очередь еще не вошла в полную силу. Встали в очередь, дошли до касс. Регулировщик умный оказался — направил нас к кассиру, который знал английский. А кассир нам и говорит: «Постоянная экспозиция сегодня закрыта. А это специальные экспозиции приехали, вот про самураев — полторы тысячи, вот обломки каких-то кувшинов — полторы тысячи, вы что посмотреть хотите?» Мы ответили: «Спасибо, мы Арашияму посмотреть хотим. А этих самураев мы вообще первый раз видим». И уехали в Арашияму. Восхищаясь японцами. Я могу понять, когда столько народу рвётся клёны посмотреть. Но чтоб такие толпы рвались посмотреть зал каких-то самураев с кувшинами?
А в Арашияме было красиво. Оказалось, что Тенрю-дзи — это не один храм, а целый комплекс храмов с красивыми садами у подножия разноцветных гор. Очень понравилось. Кое-где даже свободно ходили. Но в толпе нас там тоже поносили. Сбежать удалось только со второй попытки. Первый раз мы нечаянно промахнулись, и нас внесло обратно на мост — нет, вам ещё рано уезжать, вот скушайте здесь пирожок, отдохните! Пирожок мы скушали, сосредоточились, и нырнули в поток, который понёс нас уже в нужном направлении.
А потом был смешной момент, просто невероятный. Представьте — по двум сторонам улицы идут два потока людей в противоположных направлениях — один туда, другой обратно. Потоки настолько плотные, что ты не идёшь, а семенишь, как девушка в кимоно. А между этими потоками — узкая мостовая. Без машин, вроде вообще пешеходная, рикши только иногда ходят. Мы сначала шли послушно со всеми. Потом смотрим — а мостовая-то рядом пустая. Сделали шаг вправо. И понеслись, включив четвёртую скорость! О, эта свобода и ветер в ушах! И ни один человек — ни один! — почему-то к нам не присоединился. Мы вдвоем там с Серёжкой летели, а вокруг семенили две толпы — как деревья из окон поезда. Это было так логично, что мы совершенно не чувствовали, что в этом есть какой-то криминал. Мостовая-то была пустая! Но в этом странном мире почему-то никто, кроме нас, не мог сделать этот шаг. Серёжка вспомнил Задорного: «Только в России, выехав на встречку, можно получить удар сзади». Здесь представителей России было только двое, поэтому мы были в полной безопасности.
А потом оказалось, что толпа, которая шла от храма, шла вовсе не к электричкам, а к другим местам Арашиямы. Уезжать там вовсе никто не собирался. И мы оказались в электричке почти одни! И даже сели, без ног и без рук, не веря в своё счастье!
А потом напротив нас сели две пожилые японки. И разрушили наше представление о японцах, ну просто порубали на куски, как самураи мечом! Они еще сесть не успели, а начали общаться с нами сходу, как с родными! Сначала рассказали, как у них ножки устали. Потом начали спрашивать про нас. Это им мы объясняли, что в России тепло, а в Японии холодно. При этом они не знали ни слова по-английски! Одна из бабушек — японка! — напоминала Ольгу Аросьеву, не внешне, а по стилю, по уюту, по доброжелательности и общительности. Она так задумывалась, улыбаясь хитро: «Как же мне вас об этом спросить? Подожди-подожди, сейчас я придумаю! О-па, придумала!» И спрашивала! На японском, подкрепляя слова жестами! Она мыслила! И пару-тройку слов на английском она знала. Но я по-японски больше знаю! Я, например, веселила её словами «вакаримас» и «вакаримас эн» (понимаю — не понимаю). Это было общение-ребус, но тёплое и живое — как с родной бабушкой. Закончилось всё это традиционным совместным поеданием конфет-леденцов, которые всех страшно развеселили и обрадовали. А в соседнем ряду сидела еще одна женщина, которая за всем этим цирком с улыбкой наблюдала. Сережка подозревает, что она знала английский, и поэтому понимала всё лучше, чем наши бабушки. Я и ей леденец дала, и это всех ещё больше развеселило. Представьте, сидят в электричке незнакомые люди, сосут леденцы, и смеются. Просто так! А под конец мы вышли, и чуть ли не обнимались, прощаясь. Вот такой загадочный народ. Это они, видно, специально так подстроили, чтоб у нас тёплые чувства к Киото остались. И чтоб мы ни на кого ярлыки не вешали. Потому что люди все разные.
И на момидзи гари ярлык тоже вешать не надо. Может, вы приедете в Киото как-нибудь, в самый разгар сезона — а там никого! Потому что все любители красоты в Токио уехали, рекорды на перекрестке Сибуи фиксировать. И весь Киото твой — ходи, любуйся в полном уединении. Красивые там клёны, стоит посмотреть.