14.09.2017 — письмо 3
Насчет японцев — вот унитазы у них космические, а зимой они мерзнут. Жилища не отапливаются. Поэтому и унитазы такие. В 1968 году премьер-министр Японии решил избавить свой народ от ежедневного утреннего стресса, когда и без того замерзший человек примерзает попой к холодному унитазу. Придумали подогреваемую седушку. Добавили музыку, чтоб вводить человека в состояние блаженства. Добавили разрежение воздуха под попой, чтоб запаха не было. Ну и началось. Сейчас какие-то модели даже делают анализы, и сами отправляют результаты врачу — население стареет, и это становится актуальным. Сережка читал о случае, когда человек купил унитаз, не зная об этой функции, а потом ему стали счета от врачей приходить. Почему нельзя точно так же помочь людям, сделав отопление, я не знаю. Сегодня говорили с одной японкой, и она цокала языком про наши минусовые температуры. А потом сказала: «Да, но зато у вас дома теплые. Я знаю, что в России на улице холодно, а в домах тепло. А мы мерзнем».
Нас сегодня Монитоша возил на антенну. Она находится в Тоёкава, это небольшой городок в 77 км. от Нагои. Чашей и Шишов, которые ездили сюда 18 и 20 лет назад, жили именно там, а не в Нагое. Причем, Шишов жил в городе, а Чашей на самой станции. Сейчас на станции никто не живет, в комнате Чашея лаборатория. Там почти ничего нет, ни магазинов, ни кафешек. Вот поэтому они и говорили Сережке, что жить здесь очень тяжело, просто невыносимо, «тебе везет, ты с женой поедешь».
Там всего несколько сотрудников, и станция напоминает наши старые советские годы. В лабораториях ну точно такое же творится — ворохи проводов, хлам всякий навален. Старенькая раковина за старенькой занавесочкой. Тапочки одевать при входе — это их дом. Сережка спросил — а почему здесь надо снимать обувь, а в университете не надо, в чем разница? Монитоша ответил: «Это старое здание, и здесь соблюдаются старые традиции. А университет новый, и мы стараемся приблизить его к западным образцам». А мне кажется, зря. Мне жалко, ведь это их образ жизни, их традиция, пусть бы лучше они ее хранили. А иностранцы послушно бы снимали тапочки.
Там две антенны. Одна — работающая, вторая — старая, заброшенная, заросшая плющем (очень красиво!) Эти антенны построены под одну задачу — изучение солнечного ветра. Старая это делала хуже, новая лучше. Они наблюдают мерцание источников, и по этому мерцанию определяют солнечный ветер. И они занимаются этим уже 25 лет. Только этим, больше ничем! В их списке — 180 источников, из них реально работающих 80. Чтоб сделать хоть что-то другое, нужны идеи, инициатива и деньги. У них ничего этого нет. Я спросила — как же так, как же 25 лет можно заниматься одной задачей? Сережка ответил: «Ну, их это устраивает, это прикладная задача — предсказание солнечной погоды, за нее платят деньги. И потом, непрерывные мониторинговые наблюдения солнечного ветра за столько лет — это тоже ценно, это уникальные данные, никто в мире такого больше не делает».
Связь в Тоёкава такая плохая, что они каждую неделю туда ездят, чтоб вручную забрать диски с наблюдениями, и заменить их на новые. Дисков в стойке 12, общий объем — 12 террабайт, хватает на неделю наблюдений. Ехать 1.5 часа, а по пути есть участок платной дороги, который стоит 900 рублей за 50 км.
За 20 лет их лаборатория сократилась до нескольких человек. 20 лет не было связей с Россией, а теперь вдруг начали налаживаться.
Сережка занимается внегалактической астрономией, а сейчас поиском пульсаром и транзиентов. Ему абсолютно не интересно Солнце. Но он эту тематику хорошо знает. Чашей занимается Солнцем, как теоретик (но с разных сторон, не как они), и у Сережки с ним много совместных статей, он ему в чем-то там помогал по своей части. И аспирантов Чашеевских он вел по Солнцу (до того, как сам защитился). Под эту поездку они с Чашеем придумали проект — сравнение результатов наблюдений, наших и их. Сережка привез им наблюдения их источников на нашей антенне. У нас — 15 тысяч источников, на которых изучаются солнечные мерцания. Вы понимаете? У них — 80, а у нас — 15 000. Сережка отобрал их источники, и сделал по ним каталог. Для них это очень ценно. Они с большим интересом и уважением к нашим относятся.
Как только прошли первые дни, когда Сережку возили по всем бюрократическим инстанциям и убивали английским, ему стало легче. Он говорит, что даже чувствует, что отдыхает. И это несмотря на то, что у них принято сидеть на работе очень долго, и Сережке приходится там сидеть с 9 утра до 7 вечера (с часовым перерывом на обед). И все равно он уходит самый первый. Пишут, что это неприлично, но дальше уж некуда. И так в 6 темнеет. Сережке 5 минут идти до наших хором. А Манитоше до дома 2 часа на велосипеде. Нелегкая у них жизнь. Руководство университета попросило сотрудников беречь экологию, не въезжать на территорию университета на машинах. Не приказало, не обязало, а попросило. Но это для них равнозначно, они исполняют. Манитоша говорит, что согласен, что это правильно — природу надо беречь.
И вот что я хочу сказать. Они довольно закрыты, ничего особо не спрашивают, очень вежливые. Кто-то чуть более общителен, кто-то менее, но все приветливые. Манитоша нас всюду водит, объясняет, и делает абсолютно все, что может. Мы общались с сотрудниками станции — каждый, кто приходил, здоровался, представлялся, с каждым мы немножко поговорили, а потом все вместе пили кофе. Они вышли нас провожать, долго прощались, и махали руками. Я не знаю, что стоит за их вежливостью, и что они там думают. Но увидев, как они живут, я испытываю к ним только тепло и симпатию. И к Манитоше — особенно. Не ожидала, думала, будет хуже. Хотя и понятно — это к чужакам, приехавшим к ним жить, они плохо относятся, а мы приехали ненадолго, мы гости, приехавшие им помогать. Да еще и научные сотрудники — вторые в ранге по уважению после врачей.
Такая маленькая деталь, кстати, тоже неожиданная. Если незнакомцы видят, что ты сильно тупишь в чем-то, и просишь их помощи — они смеются. Я по дороге к Сережке 3 эпизода поймала — сначала открытую дверь в институт открыть не могла, испугалась — что делать? — дверь заперта, а у меня ни телефона, ни связи. Подошел японец, открыл дверь, и засмеялся. Потом не знала, можно ли в лифте нажать на кнопку, спросила глазами девушку-японку, она ответила, что да, и тоже засмеялась. (Хотя вроде не смешно, достаточно было просто улыбнуться). Потом выйти из лифта пыталась не в ту дверь (там несколько дверей — зашли в одну, выходим в другую) — и она опять засмеялась. А вчера я стояла около карты университетского городка с открытым ртом, изучала ее, и проходящий мимо японец, видно, спросил, не нужна ли мне помощь — и тоже засмеялся. Это довольно необычно, нигде я такой реакции не встречала. Не думаю, что я такая смешная, думаю, что это их особенность. Довольно приятная.
И еще — все помешаны на тайфуне! Это у них, видно, развлекуха такая. Нам сегодня 4 человека (все, с кем мы общались) рассказали про тайфун, и каждый, кто на чем мог (мобильник, компьютер, телевизор) показал схему — как он продвигается, где родился, какая скорость, когда будет в Нагое. Будет в субботу-воскресенье. Жалко, мы хотели погулять в выходные, наверное, не сможем. Но зато посмотрим, что такое тайфун) На слова о том, что «Ну, вам-то в университете ничего не грозит», я посмеялась: «Конечно, ведь наши аппартаменты на крыше, и в них стены стеклянные» :))
< Подробнее про унитазы | Оглавление | Результаты изучения инструкций >